Иностранная пресса о России и не только

Продолжают сохранятся различия в исходных позициях сторон: Россия стучит в двери европейского и атлантического Запада, в то время, как Италия является его составной частью; Россия с нетерпением ожидает ответа на сделанный ею выбор, в то время, как Италия прочно привязана к традиционной системе альянсов. Но в ходе сегодняшних переговоров в Сочи и завтрашних переговоров в Кремле русский Путин и итальянец Берлускони должны будут противопоставить стратегическим различиям общую обеспокоенность по некоторым политическим проблемам. Увеличение числа терактов, совершенных палестинцами, жесткий военный ответ Израиля, судьба Арафата, запертого в полуразрушенном здании своей штаб-квартиры, станут центральными темами двусторонних переговоров. Берлускони опасается того, что расширение конфликта может привести к активизации всех фундаменталистских группировок в Средиземноморье. Путин прилагает усилия к тому, чтобы вернуть Москве утраченную ею роль, он не отказывается от диалога с Израилем, но обвиняет его в неадекватно чрезмерной обороне.

Никто не удивится тому, что по завершении визита из Кремля раздастся совместный призыв не только к прекращению террористических атак, но и к выводу израильских войск и признанию политической легитимности Арафата. Путин не делает тайны из своих позиций, аналогичным образом поступает и Европа. Но за всеми этими прогнозируемыми призывами, как для российского президента, так и для Берлускони, стоит более широкая проблема отношений с Америкой: как развивать эти отношения, как вести борьбу с терроризмом?

Позиции Вашингтона по израильско-палестинскому конфликту очерчены менее четко, чем позиции европейских стран или России, несмотря на то, что на американскую дипломатию возлагаются надежды по достижению перемирия. Но это еще не все. Путин выступает против ударов по Ираку, а Берлускони признал, что "нет необходимости в обострении напряженности". Россия не отказывается от сотрудничества с Ираном в ядерной области, а Италия не намерена отказываться от своих экономических интересов в других областях даже после того, как Тегеран стал частью "оси зла". Берлускони положительно относится к более активному взаимодействию между Россией и НАТО и, поскольку Вашингтон придерживается аналогичных позиций, поддерживает вступление Москвы во Всемирную торговую организацию. Торговые разногласия между Брюсселем и Вашингтоном нашли свой отзвук и в России, которая лишь сейчас согласилась прекратить "куриную войну", но продолжает выступать против увеличения пошлин на сталь.

Вместе с тем, не все полностью одобряют кампанию в Афганистане, которая может вновь активизироваться весной; НАТО с подачи Вашингтона планирует более масштабное, чем предполагалось ранее, увеличение своего военного присутствия; Берлускони негативно отнесся к односторонним антитеррористическим действиям Вашингтона, а Путин опасается внутриполитических последствий длительного американского военного присутствия в Средней Азии, а теперь уже и на Кавказе.

Следует ли делать вывод о том, что затруднения в ходе борьбы с терроризмом сближают европейцев с русскими и, одновременно с этим, отдаляют европейцев и русских от Соединенных Штатов? Это была бы слишком упрощенная схема в нынешних постоянно меняющихся международных отношениях. Правда лишь то, что Владимир Путин осознает необходимость делать ставку прежде всего на Америку, и именно исходя из этих позиций в конце мая он подпишет с Бушем новый договор о стратегическом партнерстве. Правда и то, что европейцы рискуют оказаться посередине, и им придется приложить немало усилий для реализации своей политической самостоятельности.

В укрепление именно этой самостоятельности и должен внести свой вклад Берлускони. При осознании того, что его "особые отношения" с Соединенными Штатами не должны исключать существования различных позиций по ближневосточной тематике, и что в оказании поддержки прозападного курса Путина Европа заинтересована еще больше, чем Америка.