Иностранная пресса о России и не только

"Владимир Путин в течение часа зачитывал доклад о пакте Молотова-Риббентропа, который был похож на лекцию в университете", - пишет немецкое издание Süddeutsche Zeitung. История превратилась в инструмент геополитики, считает автор статьи Мартин Шульце Вессель, профессор истории Восточной и Юго-Восточной Европы из Мюнхенского университета.

"Владимир Путин, усыпляющий тигра одним выстрелом или достающий амфоры при нырянии - к выступлению российского президента в роли героя и первооткрывателя все привыкли. Однако когда незадолго до [католического] Рождества в Москве собрались президенты государств-наследников СССР, за исключением Украины и Грузии, Путин использовал эту встречу стран СНГ, чтобы попробовать себя в новой роли: в роли историка", - пишет Шульце Вессель.

Речь шла о предыстории Второй мировой войны и, в частности, о пакте Молотова-Риббентропа. Доклад Путина, отмечает автор статьи, можно было "лучше всего охарактеризовать как лекцию по истории": "с блеском в глазах он представлял якобы новые источники, делал свои выводы, склонялся над документом".

"Другие президенты ощущали себя в роли слушателей лекции, вопросы в которой не предусмотрены. Белорусский президент Александр Лукашенко, достигший определенной виртуозности в демонстрации лояльности к Путину, лучше остальных вошел в роль. Как усердный студент, он хмурил лоб и писал конспект", - говорится в статье.

"Поводом для доклада Путина стала резолюция Европарламента о "важности сохранения исторической памяти для будущего Европы", принятая в сентябре 2019 года, - поясняет Шульце Вессель. - В ней проводится обширное отождествление национал-социалистической и советской политики, а Вторая мировая война называется "непосредственным следствием" заключения пакта Молотова-Риббентропа".

"Если имеется в виду временная последовательность, то это заявление неоригинально. Если же пакт определяется как необходимая предпосылка войны, то такое заключение сомнительно, - указывает историк. - Ведь Гитлер наверняка в любом случае начал бы войну, в том числе и без предпринятого вместе со Сталиным раздела Европы".

"С резолюцией ЕС можно поспорить и потому, что она представляет нацистский режим и Советский Союз Сталина как "два тоталитарных режима, в равной степени преследовавшие цель по завоеванию мира". Конечно, оба режима были тоталитарными, однако СССР при Сталине стремился не к масштабной экспансии, а в первую очередь к развитию социализма в стране", - подчеркивает Шульце Вессель.

"Таким образом, причины критиковать резолюцию Европарламента есть, только Путин их не называет. Он скорее занимается мнимым скрупулезным толкованием источников, которое должно подтвердить, что он является экспертом в истории (...)", - говорится в статье.

"Своей доскональной работой с источниками Путин хочет прежде всего задеть Польшу. Особенно важное значение имеет для него документ, который он подробно цитировал и на последующей встрече с военачальниками стран СНГ. Документ касается встречи Гитлера с польским послом Йозефом Липски, которая состоялась 20 сентября 1938 года в Берлине и на которой Гитлер представил план депортации евреев Германии, Польши и Венгрии на Мадагаскар. В своем докладе министру иностранных дел Польши Юзефу Беку Липски выразил свою собственную реакцию на план Гитлера: если он будет реализован, то Гитлеру, по его словам, будет воздвигнут прекрасный памятник в Варшаве".

"И что это за люди вообще, которые ведут с Гитлером такие беседы? Именно они, преследуя свои узкокорыстные, непомерно возросшие амбиции, подставили свой народ, польский народ, под военную машину Германии и, больше того, способствовали вообще тому, что началась Вторая мировая война", - заявил в своем докладе Путин.

"Именного этого польская политика, несмотря на нацистскую агитацию, не делала, - указывает Шульце Вессель. - Факт обсуждений между Берлином и Варшавой не должен позволять забывать о том, что именно пакт Молотова-Риббентропа, основывавшийся на тайном военном сотрудничестве рейхсвера и Красной армии на протяжении десятилетий, значительно облегчил Гитлеру ведение захватнической войны, направленной на уничтожение, и позволил Советскому Союзу совершать в Центрально-Восточной Европе завоевания, которые были связаны с депортацией и массовыми расстрелами".

То, что Путин поднял данный вопрос именно сейчас, не связано с новыми источниками, а имеет геополитическую подоплеку, считает историк. "Американские санкции против "Северного потока-2" создают благоприятные условия для попытки настроить Германию против Польши и западных государств в сфере исторической политики. Немецкой политике следует оказать сопротивление этой попытке. Одновременно ей следует призвать к сдержанности на европейском уровне, если там планируют использовать историческую политику против России", - пишет Шульце Вессель.

"Не преуменьшая серьезность заявления Путина, нужно задаться вопросом о том, является ли мудрым усугубление политических конфликтов между ЕС и Россией путем принятия предвзятых исторических резолюций. На месте идеологической пропасти, разделявшей Запад и Восток во времена холодной войны, сегодня грозит появиться пропасть между Россией и Европой в сфере исторической политики".

В отношении Второй мировой войны всем политикам следует осознать сложность военного опыта, полагает автор статьи. "Путин не хочет видеть того, что для Советского Союза война была не только оборонительной, но, с учетом пакта Молотова-Риббентропа, и захватнической. На Западе, в свою очередь, упускают из виду две другие стороны российского военного опыта: война значила для России неимоверные жертвы, например, при блокаде Ленинграда, а также является оправданным предметом гордости за освобождение Европы от национал-социализма. Эти воспоминания также не должны выноситься за поля в европейской памяти".

"Сегодня история все больше становится средством межгосударственных обвинений с приданием им сильного эмоционального характера и широкого общественного резонанса. Речь идет не об исторической науке и, в частности, не о критическом анализе собственных взглядов. Видимость научности скорее служит тому, чтобы повысить действенность исторической политики", - констатирует Шульце Вессель.