Иностранная пресса о России и не только

Повсюду в Афганистане еще можно встретить женщину в чадре ? сетчатом покрывале, окутывающем все тело и закрывающем лицо до уровня глаз. Женщина без чадры ? редкое исключение. Даже в Кабуле. Запертая в гинекее (женских покоях) традицией, подчиненная талибами, которые запрещали ей все, даже учебу и работу, женщина чувствует себя сегодня более свободной.

Но табу никуда не исчезли. Ее лицо и звук ее голоса по-прежнему оказывает "подрывное" действие ? в сексуальном, социальном и политическом смысле. В конце августа директор афганского радио и телевидения Мохаммед Исхак, панджшерский таджик, который был одним из ближайших советников командира Ахмадшаха Масуда, решает запретить женское пение на радио. Лишь 17 сентября, после долгих дебатов радиоцензура была отменена решением специальной комиссии, назначенной афганским президентом Хамидом Карзаем. Тогда же комиссия разрешила показ по телевидению некоторых индийских фильмов, в которых женщины поют, поскольку этот жанр также раньше был запрещен. Впрочем, запрет на появление на телеэкране афганских певиц остается в силе.

Косынка ? это рискованно?

Директор программ Кабульского радио и телевидения г-н Атта не скрывает своего замешательства. "Коран запрещает женщинам открывать лицо и говорит, что мужчина не должен слышать звука ее голоса, ? говорит он. ? Поэтому если мы хотим, чтобы в Афганистане что-то изменилось, нужно идти на компромиссы, делать так, чтобы сдвиги происходили постепенно, а не резко ? иначе есть риск враждебной реакции". К тому же, по его словам, в стране сказывается ретроградное влияние фундаменталистов, таких, как бывший президент Бурхануддин Раббани, учившийся в египетском университете Аль-Азхар, и ваххабитский полевой командир Абдул Рабб Расул Сайяф. Эти люди, ныне отстраненные от власти, выступают за то, чтобы запретить женщинам петь. "В отношении индийских фильмов, ? уточняет г-н Атта, директива была недавно смягчена: мы показываем фильмы с индийскими певицами, но вырезаем наиболее откровенные пассажи".

На афганском радио и телевидении работает сегодня много женщин ? журналисток, ведущих и секретарш. Они ходят по коридорам в обычных косынках, накинутых на голову. "Сегодня, ? говорит одна из них, ? люди, которые думают так же, как муллы, не дают нам петь? Что еще они нам скоро навяжут?" Журналистка, принятая на работу в ноябре прошлого года ? сразу после ухода талибов, ? говорит, что отказывается надеть чадру. Поэтому она соглашается работать только в центре города, где не рискует быть опозоренной. В пригородах это небезопасно. В сельской местности ? тем более. "Чего я боюсь, ? вмешивается в разговор ответственный работник радио и телевидения, ? так это того, что завтра женщин снова заставят надеть чадру и даже запретят работать, как это делали талибы". По его мнению, "решение запретить афганкам петь не имеет ничего общего с пресловутым уважением афганской культуры. Это чисто политическое решение, продиктованное экстремистами, и оно должно быть как можно скорее отменено, потому что ? здесь он приводит афганскую пословицу, ? если яблоко слишком долго держать в кармане, оно сгниет".

Пышные индианки

Надо ли ломать традиции? Стоит ли запретить чадру или согласиться с ней в надежде, что она исчезнет? Афганская реформаторская элита и сегодня помнит о результате кемалистской попытки короля Амануллы реформировать статус женщин в Афганистане: в 1929 году, через несколько месяцев после того, как он позволил своей жене, королеве Сорайе, снять чадру перед Лойя джиргой (Большим советом), правитель был свергнут под нажимом консервативных фундаменталистов. Да и на смену коммунизму, пытавшемуся в 70-е годы эмансипировать женщину, пришла, словно в наказание, средневековая практика талибов.

Как ни парадоксально, лавочки Кабула и других крупных афганских городов ломятся от CD и DVD с записями певиц и индийскими фильмами, которые афганцы охотно раскупают. Иногда в такие лавки бросают гранаты, как это произошло в прошлом месяце в Джелалабаде. Но публика есть. Фильмы с участием иранки Гугуш и афганских певиц Парвин и Роксаны, живущих в эмиграции, идут нарасхват. На витринах магазинов красуются афиши с изображением пышнотелых индийских актрис с открытыми плечами. "Откровенный постер с изображением афганской актрисы, если бы такая и нашлась, был бы невозможен. Но поскольку это не афганки, а иностранки, в этом нет ничего плохого", ? поясняет торговец.

Кабельное телевидение

Многие кабульские кварталы имеют теперь кабельное телевидение, которое предлагает два десятка иностранных каналов, включая MTV и Star TV. Эти каналы, которые смотрят немногие, не подвергаются цензуре. "Если мулла сделает нам замечание, ему дадут пинка под зад", ? уверенно говорит сотрудник Amou Network Cable TV, одной из четырех кабульских компаний. "Мы ? панджшерцы, и нам нечего бояться", ? добавляет он.

И действительно, панджшерские таджики держат ключевые посты в правительстве; почти все военные и полицейские в Кабуле являются представителями этого этноса. С другой стороны, панджшерские торговцы находятся под особенно пристальным наблюдением ? на которое, впрочем, все больше жалуются другие этнические группы столицы. Правительство, взимающее 30-процентный налог с абонентной платы за пользование кабельным телевидением, не решается установить ограничения на торговлю, которая приносит доход в пустующую государственную казну (чиновники не получали зарплату уже два месяца). Но этот сектор, возможно, имеет причины тревожиться за свое будущее. Так, министерство обороны, которое возглавляет Абдул Касим Фахим, приказало четырем компаниям кабельного телевидения прекратить свои передачи на три дня в связи с приближением годовщины смерти командира Масуда (9 сентября 2001 года). "Представитель министерства обороны в сопровождении других офицеров пришел к нам с требованием прекратить передачи. Наши клиенты были в гневе, но мы ничего не могли поделать", ? рассказывает администратор Amou Network. На это время военные запрещали водителям автомашин слушать кассеты с записями певцов ? мужчин и женщин. Как говорят свидетели, многих водителей задерживали на блок-постах, поставленных с целью помешать совершению тераков. Их вытаскивали из машин и били палкой. Иногда магнитофонные ленты, вытащенные из кассет, разбрасывались по обочинам шоссе. Хотя эти жесткие методы нелья сравнивать с методами талибов, которые вообще запрещали музыку и телевидение, все же многие кабульцы опасаются этого качающегося "маятника" нетерпимости.

Поколение молодых горожан, переживших в Кабуле шестилетнее правление талибов (1995?2001), сильно подверглось их влиянию. Вахид, 25-летний кабульский таксист, большой поклонник рока и компьютеров, объясняет, что со времени его свадьбы ? то есть уже два года ? его жена ни разу не выходила из дома. "Я хожу сам за покупками, потому что не хочу, чтобы она выходила". Вахид отказывается сообщить, как зовут его жену: "Называть имя жены ? это не принято".

У него есть телевизор и спутниковая антенна, но он запрещает жене подходить к экрану, когда ей вздумается. "Я даю ей смотреть некоторые каналы ? из арабских стран, но, конечно, не MTV". Вахид не хочет, чтобы она научилась читать и писать и уверяет, что она сама "предпочитает, чтобы было так, потому что это женщина. Таков афганский обычай, и никто его не изменит". Говоря это, он признает, что его отец, выросший в годы правления Захир-Шаха, "более мягок". Правда, Вахид иногда призывает его к порядку, когда он позволяет своей супруге (то есть матери Вахида) выходить из дома без "марама"(головного убора). При этом Вахид без всяких опасений отправляется на своем такси на поиски проститутки "вслепую". "Это очень легко, ? говорит он: ? подъезжаешь к парочке женщин в чадрах, прогуливающихся вдоль дороги, и спрашиваешь, не подвезти ли их куда-нибудь? все понимают, что это означает".

"Не нужно торопиться с переменами"

Обращаться к незнакомой женщине, даже в обычной обстановке, считается верхом неприличия. В апреле толпа молодежи в возрасте 17?25 лет камнями прогнала нас из парка Шар-е нау в центре Кабула лишь за то, что мы посмели взять интервью у женщины (в чадре), стоявшей вместе с десятками других женщин в очереди за мешком риса от Всемирной продовольственной программы. "Почему? ? в гневе кричали парни. ? Почему вы разговариваете с женщинами?!"

Мари Набард Айин, редактор новой женской газеты "Сират", пытается преуменьшить значение этих прежитков. "Сегодня положение женщины несравненно лучше, чем при талибах. Около 11% членов Лойя джирги ? женщины, а одна из них даже боролась за пост председателя. Есть дикторши на телевидение и даже актрисы, играющие небольшие роли в театрах, в том числе комические". Эта журналистка - при том, что в 80-х годах она училась в университете имени Патриса Лумумбы в Москве - считает, что "с переменами в Афганистане торопиться не нужно, так как это может вызвать очень сильную реакцию со стороны фундаменталистов", которые, по ее мнению, имеются как вне, так и в самом правительстве. Сейчас важно "сначала добиться устойчивости правительства, существующего всего восемь месяцев, пусть даже ценой компромисса, а главное ? обучить афганцев, 90% которых ? неграмотные". Уроженка Кандагара, бывшего оплота талибов, Мари Набар Айин говорит, что ей не нравятся "некоторые культурные черты афганцев", которые будет "очень трудно изменить". По ее словам, в Кандагаре "большинство мужчин до сих пор запрещает своим женам слушать радио просто потому, что в нем звучат мужские голоса".