Иностранная пресса о России и не только

В большинстве аналитических статей и комментариев, посвященных российско-грузинскому кризису, обходится молчанием поднятое им на поверхность коммунистическое наследство. С момента распада СССР прошло чуть меньше двух десятилетий, но мы, похоже, уже все забыли. Однако, не принимая в расчет это наследство, трудно понять, что происходит на Кавказе.

Многие доброжелатели оправдывают нынешнюю политику России, ссылаясь на преемственность с Советским Союзом, совершенно упуская из виду коммунистическое измерение той страны. Нам внушают, как нечто самоочевидное, что Москва просто хочет восстановить границы СССР, как будто они принадлежат ей по праву. Странное понимание истории!

СССР создавался огнем и мечом, уничтожением народов Кавказа и других - к западу и северу от его границ. Он сплачивался эксплуатацией народов, проживавших в этих регионах, которым навязывалась коммунистическая система. Сотни тысяч мужчин, женщин и детей были убиты или депортированы, заплатив своей жизнью за этот империализм. Ссылаться на границы СССР, чтобы оправдать сегодняшнюю политику России, значит впадать в своего рода нигилизм, забывая о трагичности этой истории.

К чему умалчивать об этом прошлом, если российские лидеры им пропитаны? Это советским прецедентом они руководствуются, вновь заявляя о своих имперских правах. Владимир Путин - а никто не сомневается, что именно он правит в Москве, - испытывает ностальгию по СССР. Разве не заявил он, вступая в должность в конце 1990-х, что падение советской системы было самой страшной катастрофой России? Не о Советском Союзе эпохи брежневского застоя сожалеет Путин, а о победоносном и преступном государстве эпохи Сталина.

Российские историки по приказу Кремля призваны реабилитировать диктатора, превратить его в национального героя. Добавим, что ни один из нынешних лидеров пока не счел нужным выразить хоть малейшее раскаяние за это прошлое. Напротив, Путин и окружающие его люди в погонах с гордостью причисляют себя к чекистской традиции, названной в честь политической полиции, известной под разными аббревиатурами (ГПУ, НКВД, КГБ...) - она была боевым крылом коммунистической партии, вершившим ее черные дела.

Осмелимся на дерзкое, но уместное сравнение. Допустим, в середине 1960-х годов, то есть примерно через два десятилетия после поражения нацизма, Германию возглавили бы почитатели Гитлера, или - хуже того - духовные наследники СС и гестапо (вместе эквивалентных бывшему КГБ, выходцами из которого являются Путин и его окружение). Представим, что эта Германия решила бы, например, вернуть себе Судеты. Стали бы мы тогда столь же непринужденно говорить о "естественных границах"?

Именно потому, что грузины не забыли о советской оккупации, они не хотят возврата назад. Как и Молдавия, Крым, Украина (следующие в списке восстановления былого СССР?), не говоря уже о странах Центральной и Восточной Европы и Прибалтики, наших европейских соотечественниках. Все эти народы не страдают нашей амнезией и боятся имперской политики Москвы.

Можно, конечно, говорить о славянских корнях, имеющихся в некоторых из этих стран, чтобы оправдать политику Кремля, но почему бы не дать этим народам право самим решать, хотят ли они оставаться в лоне Москвы? Путинский режим, который ненавидит демократию из страха перед необходимостью однажды давать отчет о своих действиях перед свободными избирателями, такую логику не признает. Действующая в Кремле власть военных воспринимает мир в терминах соотношения сил. Эти чекисты, сироты Сталина, не знакомы с иной политической культурой.

Демократическая Россия не пустилась бы в эту военную авантюру. Что касается дискурса, интерпретирующего политику Кремля как реакцию на западное окружение, перекладывающего вину на Вашингтон, обвиняя его в том, что он спровоцировал реакцию Москвы, такая постановка вопроса пренебрегает особой природой этого режима. Вредоносная дипломатия, которую практикует Путин на международной арене последние несколько лет (газовый шантаж, блокирование иранского ядерного вопроса, общий фронт с Китаем, вооружение Сирии...), вполне заслуженно вызывает недоверие Запада. Такая дипломатия вписывается в логику внутренней политики Кремля. Режим, угнетающий свой народ, всегда представляет опасность для соседей. Обуздав россиян, путинская "милитарократия" переходит в наступление на внешнем фронте. Как и всякий сильный режим, режим Путина умеет разыграть карту национализма, чтобы убедить в собственной легитимности (Олимпийские Игры в Пекине стали примером подобного подхода).

Оправдывать применение Кремлем силы во имя геополитического фатализма (так называемой "зоны влияния" Москвы) - худшая услуга из тех, что мы можем оказать российскому народу, самой России и ее соседям. Если дать Путину поступать с Грузией как ему заблагорассудится, он воспримет это как поощрение к дальнейшему подавлению собственного народа и посягательству на других соседей. В старом советском анекдоте говорилось, что СССР граничит с тем, с кем хочет. Это (пока) не относится к нынешней России, но кремлевский лидер, несомненно, об этом мечтает.

Анализируя нынешний кризис, нельзя допускать просчетов. Кавказский вопрос свидетельствует не о возвращении российской державы на международную арену, а об исключительных трудностях, которые испытывает эта страна, выходя из коммунистического прошлого, из-за того, что до настоящего времени она не сумела и не захотела посмотреть своему ужасному прошлому в лицо. Помимо государственных интересов, в данной ситуации есть важное нравственное измерение, которое должно убедить наши демократические страны в их правоте по отношению к противнику (не будем бояться этого слова), который был бы не прочь навязать свой порядок Европе, сделав это у себя дома, имея источником вдохновения историю, осужденную здравым смыслом.

Тьерри Вольтон - историк, специалист по коммунистическим системам