Иностранная пресса о России и не только

Российское политическое устройство приобрело сходство с политическим устройством Мексики в период с 1929 по 2000 год

На прошлой неделе Джордж У. Буш встречался с российским президентом Владимиром Путиным, а вскоре должен пообщаться с китайским лидером Ху Цзиньтао. Два этих события напоминают, что Бушу и его преемникам и в дальнейшем предстоит трудная задача по общению с этими двумя недружелюбными и потенциально опасными державами. Значительная часть мира продвинулась в сторону демократии и свободы, но Китай недалеко ушел по этому пути, а Россия, по-видимому, направляется в противоположную сторону.

Из этих двух держав, пожалуй, легче иметь дело с Китаем. Судя по всему, руководство там коллективное, что обеспечивает некоторую преемственность политики.

Плохо то, что режим продолжает подавлять свободу слова и вероисповедания. Диссидентов в руководстве долго не держат - так случилось, например, с Чжоу Цзияном, когда он выступил против разгона демонстрантов на площади Тяньаньмэнь силовыми методами в 1989 году.

Хорошо то, что коллективное руководство, по-видимому, вырабатывает рациональные решения, которые служат реакцией на происходящее. Китайские лидеры явно склонили северокорейский режим-изгой к отказу от военной ядерной программы. По-видимому, они сознают, что для Китая Ким Чен Ир опасен, как и для всех нас.

Россия не такова. Путин, по-видимому, упорствует в своем иррациональном сопротивлении нашему решению разместить элементы ПРО в Польше и Чехии. Как уже подчеркивал Буш, очевидно, что эти объекты не несут угрозы для России, так как ясно, что они разработаны для защиты Европы от ракетного удара Ирана. Желание Путина утвердить нечто типа гегемонии над бывшими странами-сателлитами Советского Союза в Восточной Европе выглядит настоящей манией.

Но мании и заблуждения одного человека могут определять политику государства в стране, где этот бывший офицер КГБ, по-видимому, консолидировал власть в своем собственном лице. Складывается впечатление, что он полностью контролирует правительство, которое, в свою очередь, контролирует нефтяную промышленность и СМИ. Хотя Путин постоянно повторяет, что будет уважать закон, не позволяющий ему выдвигать свою кандидатуру для переизбрания в 2008 году, он, по-видимому, единолично подбирает себе преемника.

Российское политическое устройство стало напоминать политическое устройство Мексики с 1929 по 2000 год - а это было нечто наподобие абсолютной монархии, только с ограничением срока полномочий. Кандидат правящей Институционно-революционной партии (ИРП) всегда избирался президентом, законодательная власть тупо штемпелевала все решения президента, а по истечении срока своих полномочий президент подбирал себе преемника. Как это выглядело на практике, описывается в увлекательной книге бывшего министра иностранных дел Мексики Хорхе Кастанеды под названием "Вечная власть: как выбирали мексиканских президентов". Автор взял интервью у четырех экс-президентов Мексики, которые без обиняков объясняли, как их отбирали предшественники и как они сами, в свою очередь, подбирали себе преемников. Только человек с такими хорошими связями, как Кастанеда, выросший в кругах элиты ИРП (его отец тоже занимал пост министра иностранных дел), мог раскрутить своих собеседников на такие откровения, напоминающие пьесы Шекспира.

В Мексике все время разыгрывался один и тот же сюжет: в царстве собственноручно, лично подобранного преемника экс-президент пытался негласно остаться у власти, но его усилия шли прахом. Традиция была задана с самого начала. Создатель системы ИРП Плутарко Кальес пытался руководить страной после того, как избранный им преемник Ласаро Карденас официально пришел к власти. Карденас вызвал Кальеса к себе в кабинет, велел ему ни во что не вмешиваться и вообще уехать из Мексики. Кальес переехал в Калифорнию. Правда, в конце концов ему разрешили вернуться в Мексику.

По моим предположениям, Путин, решающий, кого выбрать новым президентом, надеется сам сохранить власть, но, вероятно, обнаружит, что его оттеснили, как случилось с Кальесом. Или как сталось с Борисом Ельциным, который в 1999 году лично выбрал Путина в качестве своего преемника.

Для США это создает следующую проблему: подобные режимы склонны действовать менее предсказуемо, чем коллективный режим Китая. В путинской России, как и в Мексике при власти ИРП, каждый новый лидер может перескакивать с одного политического курса на другой. Многие из подобных перемен будут непредсказуемы, поскольку политики, которых устраивает, что кто-то один выбрал их на должность, предполагающую огромную власть, будут таить от предшественника все свои нежелательные, с его точки зрения, качества. Как показано в книге Кастанеды, единоличное правление обычно порождает круг придворных-лизоблюдов, а новые лидеры совершают шаги, которых никто не ожидал.

Так, Путин отступил от курса Ельцина: он подавляет свободную прессу, угрожает независимым лидерам бывших советских республик и противодействует усилиям тех, кто пытается помешать Ирану разработать ядерное оружие. Нам остается лишь надеяться, что следующий российский президент, в свой черед, отклонится от курса Путина.