Иностранная пресса о России и не только

Владимир Путин, российский президент, настолько сыт по горло тем, как его поджаривают за разрешение бесланской катастрофы, что набросился на иностранных журналистов в Москве. "Почему бы вам не встретиться с Усамой бен Ладеном, не пригласить его в Брюссель или в Белый дом, не вступить в переговоры?" - спросил он с едким сарказмом, добавив, что "ни у кого нет морального права велеть нам говорить с убийцами детей".

К счастью для Путина, на Земле все еще есть одно место, где он защищен от критики: Израиль. В понедельник Ариэль Шарон встречался с российским министром иностранных дел Сергеем Лавровым для обсуждения усиления связей в борьбе с террором. "У террора нет оправдания, и пришло время, чтобы свободный, порядочный и гуманистический мир объединился для борьбы с этой ужасной эпидемией", - сказал Шарон.

С этим сложно спорить. Суть терроризма - это сознательный выбор в качестве мишеней невинных людей с политическими целями. Все оправдания, которые приводят террористы в поддержку борьбы за справедливость, морально несостоятельны и напрямую ведут к варварству Беслана: тщательно спланированному плану убийства сотен детей.

И все же одно лишь сочувствие не объясняет взрыва солидарности с Россией со стороны израильских политиков на этой неделе. Один израильский чиновник заявил, что россияне "теперь понимают: то, с чем они столкнулись, это не местная террористическая проблема, а часть угрозы глобального исламистского террора".

Подтекст этого заявления очевиден: Россия и Израиль участвуют в одной и той же войне, не против палестинцев, требующих права на создание государства, и не против чеченцев, требующих независимости, а против "угрозы глобального исламистского террора". Израиль на правах старшего претендует на установление правил войны.

Неудивительно, что правила эти те же самые, какие Шарон использует против интифады на оккупированных территориях. Для него отправной точной служит то, что палестинцы, хотя и выступают с политическими требованиями, на самом деле заинтересованы лишь в уничтожении Израиля. Это выражается не только в стандартном отказе государства вести переговоры с террористами - это убеждение ведет к упорному восприятию не только экстремистов, но и всего "арабского мышления" как патологии.

Из этого базисного убеждения вытекает ряд других. Во-первых, все израильское насилие против палестинцев - это акт самообороны, необходимый для выживания страны. Во-вторых, любой, кто сомневается в абсолютном праве Израиля на уничтожение врага, сам становится врагом. Это относится и к ООН, и к мировым лидерам, и к журналистам, и к миротворцам.

Путин однозначно принял это к сведению, но это уже не первый раз, когда Израиль играет свою менторскую роль. Три года назад, 12 сентября 2001 года, Беньямина Нетаньяху, израильского министра финансов, спросили, как террористические акты предыдущего дня могут повлиять на отношения между Израилем и США.

"Очень хорошо, - сказал он. - Ну, это, конечно, не очень хорошо, но это породит немедленное понимание". Теракты, объяснил Нетаньяху, "усилят связь между двумя нашими народами, потому что мы сталкиваемся с террором на протяжении многих десятилетий".

По логике житейской мудрости, после 11 сентября началась новая эра геополитики, характеризуемая тем, что обычно называют доктриной Буша: превентивные войны, атаки на террористическую инфраструктуру (читай: всю страну), настойчивые утверждения, что враг понимает только одно - силу. Но на самом деле было бы более правильно назвать это жесткое мировоззрение доктриной Ликуда. Что случилось 11 сентября 2001 года - это то, что доктрина Ликуда, ранее направленная только против палестинцев, была принята самой влиятельной страной на земле и применена в глобальном масштабе. Можно назвать это ликудизацией мира: вот истинное наследие 11 сентября.

Позвольте мне быть предельно точной: под ликудизацией я не имею в виду, что ключевые члены администрации Буша работают в интересах Израиля в ущерб интересам США. Я имею в виду то, что 11 сентября Джордж Буш начал искать политическую философию, которая могла бы направлять его в роли "президента войны". Он нашел такую философию в доктрине Ликуда, преподнесенной ему в готовом виде горячими ликудниками, уютно устроившимися в Белом доме.

За три года, прошедших с тех пор, Белый дом Буша применял эту логику с тревожной последовательностью к своей глобальной войне с террором - логику, завершенную "патологизацией" "мусульманского мышления". Она была направляющей философией в Афганистане и Ираке и может распространиться на Иран и Сирию.

И дело не просто в том, что Буш считает миссией Америки защиту Израиля от враждебного арабского мира. Дело в том, что он примерил на Америку ту же роль, в которой выступает сам Израиль, сталкиваясь с той же угрозой. В этом контексте Америка ведет никогда не оканчивающуюся битву за выживание против иррациональных сил, которые добиваются ее полного уничтожения.

Теперь ликудизация распространяется и на Россию. На той же встрече с журналистами Путин дал понять, что считает движение за чеченскую независимость острием стратегии чеченских исламистов, которым помогают иностранные журналисты и которая нацелена на подрыв России путем активизации ее мусульманского населения.

"Мусульмане живут вдоль Волги, в Татарстане и Башкортостане. Дело в территориальном единстве России", - заметил он. Раньше лишь Израиль беспокоился, что его загоняют в море.

В мусульманском мире происходит резкий рост религиозного экстремизма. Проблема в том, что доктрина Ликуда не предусматривает времени на то, чтобы остановиться и спросить, почему это происходит. Нам не разрешают указывать, что фундаментализм процветает в государствах-неудачниках, где война систематически наносит удары по гражданской инфраструктуре, где допускается, что мечети начинают брать на себя ответственность за все - от образования до уборки мусора. Это произошло в секторе Газа, в Грозном и в Садре.

Шарон говорит, что терроризм - это эпидемия, у которой "нет границ, нет заборов", но дело не в этом. Терроризм зарождается в условиях незаконной оккупации и диктатуры, он гноится за стенами безопасности, возводимыми империалистическими державами, он пересекает эти границы и перелезает через эти заборы, чтобы взорваться внутри стран, несущих ответственность за оккупацию или участвующих в ней.

Шарон - не главнокомандующий войны с террором. Эта сомнительная честь принадлежит Джорджу Бушу. Но в годовщину 11 сентября Шарон заслуживает, чтобы его признали гуру этой кампании, вдохновителем эпической битвы добра со злом.

Если мы хотим увидеть, до чего доводит доктрина Ликуда, нам следует лишь посмотреть на дом гуру, на Израиль, страну, парализованную страхом, проводящую политику внесудебных ликвидаций и незаконных поселений, отрицающую жестокость и ежедневно ее практикующую. Эта страна окружена врагами и отчаянно нуждается в друзьях - из той немногочисленной когорты, что не задают вопросов, предлагая в ответ ту же моральную амнистию. Этот взгляд на наше коллективное будущее - единственный урок опыта Шарона, который мир должен усвоить.