Архив
Поиск
Press digest
26 ноября 2021 г.
14 января 2002 г.

Христиан Эш | Berliner Zeitung

Две версты соли вместо снега

Русские зарисовки Серены Витале

Славист Серена Витале балансирует на границе между литературой и наукой. Уже ее роман "Пуговица Пушкина", имевший в Италии большой успех, а теперь изданный на немецком языке, не был собственно романом, а скорее криминологическим исследованием обстоятельств смерти Пушкина. В одном частном архиве Витале наткнулась на письма Пушкина к дравшемуся с ним на дуэли Жоржу Дантесу, которые выставляют последнего в гораздо более привлекательном свете, чем труды русских литературоведов, всегда рисовавших Дантеса злодеем. Результат своих исследований Серена Витале облекла в форму романа; остроумные предположения о возможных интригах, направленных против поэта, не столько разрешили загадку смерти Пушкина, сколько отобразили срез того общества.

В "Ледовом дворце" литературовед и переводчик тоже стирает грань между литературой и историографией. В двадцати кратких главах она высокохудожественно рисует портреты исторических личностей 18-го и начала 19-го веков, которые послужили прототипами для русских литературных персонажей и имеют с ними много общего.

Один из ее героев - дядя Льва Толстого и современник Пушкина Федор Иванович Толстой, имевший прозвище "американец", потому что его смелые шутки привели его в отнюдь не добровольную ссылку к алеутам, появляется в качестве второстепенного персонажа в романе "Евгений Онегин".

Встречаются и такие образы, как легендарный богач Прокопий Акинфьевич Демидов, который, умирая, так тосковал по снегу, что посреди лета велел солью засыпать в своем поместье аллею длинной в две версты, чтобы на санях прокатиться по ней меж берез, с которых аккуратно были сняты все листья; или помещица Салтыкова, относившаяся к своим крепостным с такой безмерной жестокостью, что была на три десятка лет заперта в подземной тюрьме московского Ивановского монастыря, и Екатерина Вторая подумывала, не объявить ли ее официально мужчиной. Или князь Михаил Алексеевич Голицын, которого императрица Анна произвела в придворные шуты, а затем заставила взойти с уродливой калмычкой на ледяное брачное ложе в специально построенном для них на Неве ледовом дворце.

Читателю самому приходится решать, как воспринимать эти короткие зарисовки ? как исторические или как литературные. То, что здесь можно ознакомиться с "погибшей Россией", как отмечено в предисловии, верно лишь отчасти. Жестокая Салтыкова по прозванию Салтычиха настолько же типична для России того времени, как Джек-Потрошитель для викторианского Лондона - так это сформулировал занимающийся Россией историк Ричард Пайпс. А исторические источники, которыми пользовалась Витале, отчасти являются литературными, поэтому их историческое значение не так и велико.

Но это не наносит ущерба произведению, к тому же Витале посредством подробного приложения дает читателю, владеющему русским языком, возможность самостоятельно обратиться к источникам. Это в гораздо большей степени свидетельствует об исторической компетентности, нежели идея издательства поместить в однотомнике не только генеалогическое древо Романовых, но и Рюриковичей, которые не имеют ничего общего с описываемым временем. Но что особенно важно, Витале на этот раз не прибегла к слащавому стилю "Пуговицы Пушкина". Она попала ? и перевод тоже ? в волшебный стиль анекдота, хроник и бурлеска.

Источник: Berliner Zeitung


facebook
Rating@Mail.ru
Inopressa: Иностранная пресса о событиях в России и в мире
Политика конфиденциальности
Связаться с редакцией
Все текстовые материалы сайта Inopressa.ru доступны по лицензии:
Creative Commons Attribution 4.0 International, если не указано иное.
© 1999-2024 InoPressa.ru