Иностранная пресса о России и не только

Сверкающий сталепрокатный завод выделяется среди дымовых труб литейных заводов 1955 года в северном российском городе Череповец - и как символ той трансформации, которую пережили в стране части индустрии, и как памятник тому, что могло бы быть.

Высокотехнологичный объект, которым управляет крупнейший в России сталепроизводитель, "Северсталь", - это совместное с люксембургской компанией Arcelor предприятие по производству стального листа для автомобильной промышленности. Нынешним летом "Северсталь" была близка к тому, чтоб совершить следующий шаг и осуществить слияние с Arcelor, создав крупнейшего в мире производителя стали.

Ее оттеснила индийская Mittal Steel, и попытка владельца "Северстали" Алексея Мордашова создать чемпиона с русской душой провалилась. Но в течение недель слились российские СУАЛ и РУСАЛ, инкорпорировав активы швейцарской Glencore, чтобы образовать крупнейшего в мире производителя алюминия.

Российские вторжения в западный бизнес происходят одно за другим. Только за вчерашний день две металлургические группы объявили о приобретениях в США.

Крупнейший в России по критерию объема производитель стали, компания "Евраз", объявила, что купит Oregon Steel Mills за 2,3 млрд долларов. В "Евраз" 41% принадлежит Millhouse, компании Романа Абрамовича, владельца футбольного клуба "Челси".

Одновременно компания "Норильский никель", крупнейший в мире производитель никеля, согласилась купить никелевое подразделение находящейся в Кливленде OM Group за 408 млн долларов. Генеральный директор "Норильского никеля" Михаил Прохоров назвал сделку важным шагом для компании, которая отстраивает бизнес за границей и расширяет операции за пределами России.

Через десяток лет после хаотичной приватизационной программы российский бизнес взрослеет. Группы, в некоторых случаях отстроенные на базе советских предприятий или активов, фактически списанных со счетов в 1990-е годы, появляются на игровом поле глобальной консолидации реструктурированными и модернизированными.

Однако сомнительные методы образования некоторых групп в 1990-е годы в сочетании с увеличивающимся вмешательством Кремля, особенно в энергетической сфере, означают, что поднимающихся российских гигантов с опаской встречают на Западе. Эти дельцы вызывают у инвесторов, поставщиков и регулирующих органов те же вопросы, что и волна первичных размещений российских акций в Лондоне. Будут ли эти компании экспортировать российские методы "дикого Востока"? Являются ли они орудием кремлевской политики? Или это представители реформированного, современного и независимого бизнеса?

Планируемая Мордашовым связь с Arcelor отчасти пала жертвой таких опасений, недовольства инвесторов непрозрачной структурой группы - хотя ее недавнее прошлое не столь темное, как у некоторых. Способный молодой экономист на заводе в 1990-е годы, Мордашов получил контроль, скупив акции "Северстали" у рабочих и завоевав доверие и поддержку предыдущего директора.

Когда акционеры Arcelor отдали предпочтение предложению Mittal, а не "Северстали", начальник "Северстали" жаловался на "предубежденность", а российский министр промышленности Виктор Христенко назвал это "русофобией".

Не утративший присутствия духа, Мордашов завершил IPO стоимостью 1 млрд долларов, модернизировал отчетность "Северстали" и пообещал пригласить с Запада неисполнительных директоров, чтобы компании доверяли и она не потерпела бы поражение в следующий раз. Многие российские магнаты осознают, что отмывание своего имиджа - это самая большая проблема. Мордашов говорит, что "для нас очень важно быть как можно более открытой компаний, с большой прозрачностью".

Многие, если не все, появляющиеся в России транснациональные корпорации работают в сфере энергии или природных ресурсов. Некоторые - "Альфа Груп" Михаила Фридмана, "Интеррос" Владимира Потанина, контролирующий "Норильский никель", или "Лукойл", возглавляемый Вагитом Алекперовым, - принадлежат олигархам первого поколения. Другими - "Северсталью", РУСАЛом Олега Дерипаски или "Новолипецким металлургическим комбинатом" Владимира Лисина - руководят бизнес-бароны, появившиеся чуть позже. В число третьих, контролируемых государством, входят газовая монополия "Газпром" и нефтяной гигант "Роснефть", поглотивший главные активы обанкротившегося ЮКОСа.

Все очень амбициозны, и на волне российского экономического возрождения и высоких цен на сырье их оценки быстро растут. Рыночная капитализация "Газпрома" парит в районе 250 млрд долларов, претендуя на место рядом с ExxonMobil, General Electric и Microsoft в ряду самых дорогих компаний мира. Стоимость "Роснефти" превысила на прошлой неделе 100 млрд долларов, а "Лукойл" вплотную приблизился к 80 млрд долларов. Сбербанк, крупнейший контролируемый государством банк, по стоимости может приблизиться к Deutsche Bank - не менее 60 млрд долларов - когда завершит эмиссию акций на 10 млрд долларов.

Активы находящейся в частных руках "Альфы" оцениваются в 25 млрд долларов. "Российский бизнес уже нарастил какие-то финансовые "мускулы", и мы готовы к более масштабной экспансии во внешний мир", - говорит Фридман.

Возвышение таких групп показывает, что неоднозначная российская программа приватизации выполнила хотя бы некоторые из своих задач. Она была хаотичной, искаженной, коррумпированной и порой кровавой, концентрируя богатство в руках немногих. Но она создала горстку глобальных конкурентов, возглавляемых жесткими и умными хозяевами и менеджерами. Многие магнаты, которые провели первые постсоветские годы в кулачных боях за активы - часто используя такие методы выдавливания иностранцев и миноритарных инвесторов, от которых покраснели бы западные корпоративные рейдеры, - вышли на новый этап.

Идя по пути, проложенному Михаилом Ходорковским из ЮКОСа, они пытаются переделать себя - инвестируют в свои компании, ввозят иностранные технологии, менеджеров и методы управления. В отличие от бывшего самого богатого человека России, они не лезут в политику. С западной точки зрения, многие российские магнаты теперь говорят дело. "За последние три года компании пришли к пониманию, что корпоративное управление имеет значение", - говорит Потанин из "Интерроса". Не все принимают это с восторгом, добавляет он. Некоторые считают, что открытость порождает головную боль и риски, но "все понимают ее значение".

За российским стремлением расширяться за границу стоят разные факторы. Возможности роста в России сокращаются. Некоторые компании ищут доступ к новым рынкам и технологиям или хотят обойти торговые барьеры, хотя они снизятся, если Россия в будущем году вступит во Всемирную торговую организацию. Ликвидность из-за высоких цен на сырье облегчает финансирование сделок.

Некоторые магнаты, несомненно, хотят обменять российские активы на акции крупных иностранных компаний, своего рода страховой полис, так как отобрать зарубежные активы любой будущей кремлевской администрации будет трудно. Возможно, подобные расчеты отчасти движут горячкой IPO. Мало кто верит, что в 2008 году Владимира Путина сменит на посту президента не назначенный им преемник, а кто-то другой. Но, как продемонстрировал Путин, ополчившись против олигархов, поддерживавших его как преемника Бориса Ельцина, даже выбранные преемники бывают непредсказуемыми.

Однако тот же внутренний порыв, который заставлял владельцев хвататься за возможности российской распродажи 1990-х годов, заставляет некоторых становиться глобальными лидерами. Они также обнаруживают, что качества, которые превалировали в России - способность быстро принимать решения и самоуверенное отношение к политическому и экономическому риску - дает им определенные преимущества на развивающихся рынках. Доклад, заказанный РУСАЛом Economist Intelligence Unit в октябре, показал, что российские группы доминируют в сфере энергии и телекоммуникаций на Украине, в Белоруссии, Казахстане и Узбекистане и продвигаются в сферы металлов, розничной торговли, продовольствия и финансовых услуг.

Поиски сырья превращают российские группы в крупных игроков в Африке. РУСАЛ купил бокситовые активы в Гвинее и инвестирует в ее промышленную и социальную инфраструктуру. До вчерашней сделки с Oregon "Евраз" приобрел ванадиевые активы в ЮАР.

На развитых рынках российские группы готовы взять активы, которые мало кто считает жизнеспособными. После приобретения за 300 млн долларов "Северсталь" радикально изменила компанию Rouge Industries, пятого по величине американского производителя стали и крупного поставщика Ford, подавшую иск о признании ее банкротом. Теперь российские компании ищут сделки поближе к основному руслу.

Такие набеги, по данным конференции ООН по торговле и развитию, превратили Россию в третьего по величине внешнего инвестора среди развивающихся рынков. По оценке Центробанка, прямые иностранные инвестиции России выросли с 20 млрд долларов в 2000 году до 140 млрд долларов в прошлом году.

Но эта экспансия прошла незамеченной для многих иностранных компаний. Опрос EIU с участием 330 руководителей высшего звена в Европе, Северной Америке и Азии показал, что лишь 7% ожидают увидеть растущую активность российских компаний в зарубежных приобретениях. Всего 10% согласились с утверждением, что российские компании - это "конкуренты мирового класса"; 60% ожидают, что российская экспансия на рынки их стран натолкнется на политические барьеры.

Те, кто имеет дело с российскими компаниями, говорят, что у иностранцев часто устаревшие представления. "Очевидно, что ведущие российские компании могут конкурировать с лидерами группы, - говорит Хенк Паардекоопер, управляющий директор ABN Amro в России. Они продвигаются вперед очень быстро".

Впрочем, прогресс фрагментарен. Рейтинговое агентство Standard & Poor's в ходе исследования установило, что, хотя кое-кто добился многого, 70 крупнейших в России компаний, зарегистрированных на бирже, за прошедший год совершили минимальный прогресс в сфере прозрачности и открытости. На Западе сохраняются также опасения, что за корпоративной деятельностью может стоять Кремль. Судебное наступление, которое довело Михаила Ходорковского до сибирской тюрьмы - по обвинениям, относящимся к беззаконным 1990-м годам, которые, признают в частном порядке некоторые другие магнаты, можно предъявить и им - считают попыткой запугать олигархов.

Впечатление, что Кремль дергает за ниточки, усугубляет практика показа по телевидению лидеров бизнеса вроде Дерипаски и Абрамовича, обсуждающих сделки с Путиным. Мордашов ездил в летнюю резиденцию президента за благословением на сделку "Северстали" с Arcelor.

Связь с компаниями, контролируемыми государством, виднее, почти во всех президентами являются кремлевские чиновники или министры. Мало кто, например, верит, что январское решение "Газпрома" отключить газ Украине в ходе ценового конфликта было принято не в Кремле.

Эти жесткие методы, пожалуй, больше всего навредили экспансионистским амбициям "Газпрома" и, по ассоциации, других российских государственных компаний. Подозрительность в отношении намерений "Газпрома" и Кремля такова, что чиновники НАТО на этой неделе опубликовали доклад, предупреждая, что Россия может попытаться создать газовый картель, аналогичный ОПЕК. Кремль отрицал наличие таких намерений.

Отзвуки мушкетона "Газпрома" были слышны в тайном приобретении контролируемым государством Внешторгбанком 5,4% акций EADS, партнера Airbus. Внешторгбанк утверждает, что этот шаг был финансовой инвестицией, сделанной по его инициативе, но доверие подорвали заявления высокопоставленных чиновников и Путина, что Россия мечтает о роли в Airbus.

Представители Кремля возражают, что такова норма для бизнесменов во всем мире, информирующих правительства о планах крупных приобретений, а норма для правительств - лоббирование в пользу компаний. "Наши частные компании растут, так как отечественных рынков уже не хватает, и они оказываются в процессе глобализации. Но они делают это сами, - говорит пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков. - Наши государственные компании живут по законам рынка и корпоративному законодательству, а не по государственным указам".

Песков утверждает, что отключение "Газпромом" газа Украине было не политическим, а оправданным коммерческим решением, плохо объясненным Россией и неверно интерпретированным - возможно, умышленно - на Западе. Европейский промышленник, работавший в совете директоров одной из российских корпораций, полагает, что прямые государственные манипуляции ограничиваются несколькими сферами. "Думаю, что это справедливо для стратегических секторов. Кремль определенно играет в эти игры в сфере нефти и газа. Но не думаю, что, например, сталь для них стратегический сектор", - говорит он.

Некоторые культурные различия лежат в основе непонимания между российским и западным бизнесом и политическим миром. "Газпром" не понимает, почему его язык едва прикрытых угроз и запугивание не считают, как дома, в России, нормальной переговорной тактикой", - говорит Влад Иваненко, торговый аналитик из Оттавы, изучающий методы российского бизнеса.

Российские контролируемые государством гиганты могут встретить большее понимание, если последуют примеру своих частных коллег в привлечении иностранных директоров, менеджеров и методов, как начали делать некоторые из них. Некоторые министры также говорят, что со временем правительство устранится от государственных компаний, назначив независимых президентов.

Даже если их не поглотят российские компании, иностранные фирмы начинают подпадать под российское влияние. Рори Макфаркар, генеральный директор московского отделения Goldman Sachs, говорит, что в российских компаниях растет новое поколение умных и амбициозных менеджеров. "Может кончиться тем, что западными компаниями будут руководить некоторые из этих россиян, - говорит он. - Возможно, до этого момента осталось полпоколения".