"Перебросив в Сирию военнослужащих, авиацию и оружие, Россия за последние две недели удивила США, переиграла региональных участников типа Турции и позиционировала себя как решающий игрок, какой бы региональный порядок ни установится после окончания войны в Сирии", - считает корреспондент The Financial Times Джон Рид. Но, по его предположению, больше всех теряет Израиль.

"Разместив в Сирии около 2 тыс. военнослужащих и создав в районе Латакии до трех баз, по оценкам аналитиков, Москва укрепила слабеющий режим Асада", - поясняет автор, а основные союзники Асада на войне - Иран и "Хизбалла", то есть главные враги Израиля в регионе.

С 2013 года израильские самолеты и артиллерия нанесли по Сирии несколько ударов, чтобы предотвратить передачу оружия "Хизбалле". Израиль обвиняет Асада в попытках сообща с Ираном открыть антиизраильский фронт. "Теперь же Израиль должен координировать потенциальные удары с Москвой", - пишет автор.

По мнению Рида, израильский премьер Нетаньяху делает хорошую мину при плохой игре. В понедельник он заявил, что Израиль и Россия договорились о совместном координационном механизме для "предотвращения недоразумений" ("иными словами, стычек или воздушных боев над Сирией", комментирует автор).

Издание вопрошает: "Как именно Израиль будет координировать с Кремлем удары своих вооруженных сил?" Может быть, появится аналог "красного телефона" времен холодной войны? Разделяет ли Россия представления Израиля о "красных линиях" по вопросу о том, какое оружие не вправе применять "Хизбалла"?

"Активизация действий России в Сирии также ставит Израиль в неудобное положение: он вынужден признать публично, хотя и обиняками, что его самолеты несколько лет совершали операции на юге Сирии", - говорится в статье. Израиль умалчивал о большинстве ударов, чтобы не провоцировать режим Асада на ответные военные меры.

"Нельзя с уверенностью утверждать, что военные интересы Израиля и России неизбежно войдут в противоречие", - продолжает автор.

То, что переговоры Нетаньяху и Путина вообще состоялись, наводит на мысль, что Россия и Израиль считают: координация действий отвечает их общим интересам.