Иностранная пресса о России и не только

Аналогия текущей ситуации в отношениях России и США с холодной войной скорее затемняет, чем проясняет ситуацию, пишет в New Republic американский специалист по интеллектуальной истории Майкл Киммедж.

На взгляд автора, в реальности Обама и Путин действуют по новым внешнеполитическим сценариям. Вдобавок дистанция между их мировоззрениями означает, что Обама и Путин практически не в силах общаться между собой. "По иронии судьбы, в последние годы холодной войны простор для переговоров Москвы и Вашингтона был шире, чем будет, вероятно, в ближайшие годы".

В годы холодной войны США гордо шли в авангарде Запада, а Запад был военным альянсом и в некотором роде семьей государств, считает автор. "Кроме того, Запад олицетворял собой идеалы - мораль и нарратив "от Платона до НАТО", где СССР фигурировал в качестве современной Персии: его азиатский деспотизм изящно подчеркивал, что Америка защищает "эллинскую" свободу", - говорится в статье. СССР был родиной мирового коммунизма, но не смог победить обаяние Запада.

А что теперь? "Спустя 23 года США остаются лидером НАТО, но больше не являются лидером Запада", - пишет автор. Обама и Байден эмоционально связаны не с "Западом", а с "международным сообществом".

Это означает, что на Украине Обама не будет вести глобальную войну, чтобы выиграть ее ради Запада. Так что не будет ни "плана Маршалла", ни аналога "воздушного моста" (который связал ФРГ с изолированным внутри ГДР Западным Берлином). "Доктрина сдерживания, если она вообще когда-либо прилагалась к ситуации на Украине, уже доказала свою устарелость. Крым будет принадлежать России, и США не пошлют на Украину войска, как посылали в Корею и во Вьетнам", - пишет автор.

Нарратив "от Платона до НАТО" давно вышел из моды в США. "Даже если бы его возродили, Украину в него вписать трудно: это скорее постсоветская, чем "врожденно-западная" страна", - пишет автор, не ожидая, что США пойдут на серьезные жертвы ради помощи Украине.

Тем временем путинская Россия оставила в прошлом коммунистическую идеологию и интернационализм. "Крымская речь" Путина была апелляцией к русскому национализму. "Там, где Обама видит международное сообщество, Путин видит чащу конфликтующих национальных интересов, среди которых национальные интересы США - самые агрессивные. Путина волнуют престиж России, территория России и статус русских за пределами России. За этими заботами не таится логика холодной войны", - обращает внимание Киммедж.

Аналогии с холодной войной - это также раздувание нынешнего статуса России и США. Вашингтон и Москва - больше не опорные точки международной политики. Если холодная война принуждала СССР и США к экспансионистским позициям, то "с 1991 года Москва и Вашингтон вольны предаваться радостям бездействия", считает автор.

Аналогии с холодной войной отвлекают внимание от самого интересного контраста. "Реагируя на один и тот же кризис, Путин и Обама сделались приверженцами двух несовместимых концепций международной политики", - продолжает автор. Для Путина солидарность порождается этническим родством, "ритм международной политики задается утверждением своей мощи", а международное сообщество - фикция: государства делают то, что считают нужным, и никогда не руководствуются чистым альтруизмом.

В конкурирующей концепции Обамы международное сообщество, его ценности и ведущая роль Америки в нем - абсолютно реальны. Международное сообщество признало желание Украины стать частью международного сообщества, рассуждает Обама. Внешняя политика США вообще исходит из тезиса, что история движется к либерализму.

В результате простор для дипломатии сужается. В глазах Обамы национализм Путина незаконен, а в глазах Путина - это интернационализм Обамы незаконен.

Коммуникация между Россией и Америкой станет возможна только после того, как одна из сторон откажется от своей концепции, делает вывод автор.