Иностранная пресса о России и не только

Владимир Жириновский - печально известный ультранационалистический монстр российской политики - вновь привлек к себе внимание прессы и общественности, на этот раз, признавшись в любви Америке. Он приветствовал американскую операцию в Афганистане. По его словам, Россия и Америка являются партнерами, холодная война окончена, а Россия принадлежит к той же цивилизации, что и Европа с США.

Очевидно, что за столь резким изменением позиции одного из наиболее страстных противников Запада кроется нечто большее, чем за другими сюрпризами от Жириновского. Оно свидетельствует о важном сдвиге в российском общественном мнении и политике.

Действительно, Жириновский никогда не быль ультранационалистом. Скорее, ультранационалистическая риторика была одним из элементов его сложного политического имиджа. Безусловно, за время своей депутатской карьеры он сделал достаточно агрессивных, полных ненависти и шокирующих антизападных высказываний, чтобы получить от западной прессы ярлык ультранационалиста. Он говорил об установке гигантских вентиляторов на границе между Россией и странами Балтии, чтобы гнать на них радиацию. Он бравировал своими тесными отношениями с Саддамом Хусейном. Он навестил иракского лидера, и мы наблюдали, как весело он с ним беседовал. Он потребовал, чтобы Америка вернула России Аляску. В одном из наиболее печально известных заявлений он пообещал, что наступит день, когда российские солдаты будут мыть сапоги в Индийском океане. Жириновский выступил с резко антиамериканскими заявлениями сразу после событий 11 сентября. Возглавляемая им фракция отказалась присоединиться к другим депутатам, чтобы стоя почтить память жертв терактов.

Однако шокирующий национализм Жириновского не был его политической позицией. Фактически это было частью игры, точно просчитанной лучшим игроком, который когда-либо был в российской политике. Звездный час Жириновского наступил в начале 90-х годов. Он тонко почувствовал разочарование и смятение российских людей, вызванное первыми посткоммунистическими реформами ? чувство, что их обманули, чувство бессильного гнева и унижения, которое испытал российский народ, внезапно потерявший спокойный и размеренный, хотя и убогий, образ жизни.

Жириновский немедленно все это прочувствовал. Его выступления были энергичными и эмоциональными, однако в них всегда присутствовал элемент преувеличения и шутовства. Его контакт с народом был прекрасным, и его избиратели понимали, что он имеет в виду вовсе не то, что говорит. Они смотрели на него со смесью стыда и восхищения, иногда посмеиваясь над ним и покачивая головами ? и за него они голосовали. А затем они возвращались домой, освободившись от накопившегося гнева ? что оказывалось достаточным, чтобы не воспринимать всерьез призывы Жириновского к насилию и его приглашения омыть сапоги в Индийском океане.

Час Жириновского настал во время парламентских выборов 1993 года, когда он получить почти четверть голосов. Российские либералы были в шоке. "Россия, ты сошла с ума", - воскликнул в день выборов известный представитель либеральной интеллигенции. Однако Жириновский оказался единственным, кто понимал, что чувствуют его избиратели и как это можно использовать ? ненасильственным путем.

И он знал, как воспользоваться своей популярностью. Его большая фракция в Думе была всегда к услугам российского правительства, которому были необходимы голоса для преодоления сопротивления коммунистов.

Постепенно, когда россияне начали привыкать к новым социально-экономическим условиям, разочарование и смятение пошли на спад, и электорат Жириновского резко сократился. Его склонность к шутовству и скандалам остались неизменными. Более того, он завоевал репутацию и странную привилегию быть enfant terrible, которому все может сойти с рук. Он подрался с женщиной-депутатом в парламенте, а затем утверждал, что она просила побить ее, поскольку испытывала к нему сексуальное влечение. Он дал интервью журналу Playboy, в котором откровенно обсуждал свою сексуальную жизнь. Когда молодая тележурналистка обратилась к нему на улице с неприятным для него вопросом, он прямо перед камерой схватил ее за руку, затащил в свою машину и увез (спустя несколько часов он ее спокойно отпустил). Его именем названа водка, на этикетке которой изображен его портрет. Перечень его скандальных выходок фактически бесконечен.

Однако, хотя он никогда не выходил из сферы внимания публики, после первых нескольких лет упорное внимание, уделяемое им российской аудитории, уже не оказывало влияния на политические предпочтения российских избирателей в целом.

Экстремальная риторика и шокирующие политические выступления вышли из моды. На парламентских выборах 1999 года его партия едва смогла преодолеть 5%-ый барьер. На следующих выборах, намеченных на декабрь 2003 года, партия Жириновского легко может не попасть в Думу.

В настоящее время в моде стабильность, респектабельность и консерватизм. Россияне с готовностью доверили свою судьбу президенту Владимиру Путину и не подвергают сомнению его политику. Сейчас общество находится в состоянии безразличного конформизма. Быть может, большинство россиян и не разделяет новый прозападный курс, объявленный Путиным, однако агрессивная антизападная риторика в нынешней России популярности не принесет. То же самое можно сказать и о публичном выражении резкого несогласия с президентом.

Жириновский почувствовал эти новые настроения и изменил свою позицию. Однако его неистребимое желание превращать политику в балаган превратило акт его капитуляции в посмешище. Он объявил о своем новом политическом кредо своим товарищам по партии в прямом телеэфире. Было видно, что явно поставленные в тупик столь резким изменением идеологии, члены либерально-демократической партии (такое название для партии ультранационалистов, без сомнения, является еще одним примером шутовства) бормотали что-то невпопад. Возможно, это внезапное изменение и было неожиданным, но оно должно быть правильным, - заявил один из них. Намекал ли Жириновский на то, что почувствовали остальные россияне, когда Путин объявил о своем новом прозападном курсе? Или он хотел, чтобы его капитуляция выглядела как шутка, чтобы потом можно было легко пойти на попятную в случае изменения общественных настроений? Кто знает?