Иностранная пресса о России и не только

По словам Кузнецовой, для молодых британских теннисистов, в отличие от российских, турниры - "нечто вроде отдыха"

Рейтинг женского чемпионата по теннису - The Sony Ericsson WTA Tour - не лжет: в первой десятке пять россиянок, две сербки и одна уроженка Словакии, но ни одной теннисистки из Западной Европы или Австралии, а под звездно-полосатым флагом выступают только Винус и Серена Уильямс, занимающие шестую и седьмую строчки.

В женском теннисе старый мировой порядок не меняется - он уже изменился. И если только на Уимблдоне вновь не одержит верх одна из сестер Уильямс, то можно быть уверенным - фамилия чемпионки будет заканчиваться на "а" или на "ич". Ана Иванович и Елена Янкович, на данный момент первая и вторая ракетки мира, возможно, знаменуют собой начало новой эры - периода сербского господства, но россиянки так просто не отдадут своих мест в высшей категории, а те, кто идет за ними следом в рейтинговой таблице, не успокоятся, пока не поднимутся наверх. Светлана Кузнецова, четвертая ракетка мира, чемпионка турнира US Open 2004 года, объясняет мне, в чем тут соль.

"Мы смотрим на другие страны - там игрокам легко, - говорит она. - В Британии всеми почестями осыпают первую же девушку, которая забивает два мяча. Но, чтобы стать звездой в России, надо попасть в первую десятку. Иначе о тебе просто никто не будет знать, поэтому всегда надо метить очень высоко. Я разговаривала об этом с Марией Кириленко (19-е место в мировом рейтинге). Когда-то она ездила на тренировки, тратя на дорогу по три часа: ехала на электричке, а потом на метро. Два часа она тренировалась, а затем еще три часа ехала домой. У моих родителей тоже было мало денег, долларов 300 в месяц. Зимой в России я играла в ангаре, при нулевой температуре - отопление нам было не по карману. Денег не было, бюджета не было, тебе помогала только твоя семья. И сейчас все точно так же. Если вы приедете в Россию на турнир юниоров, то увидите, что русские девочки очень целеустремленные. В Англии все совершенно иначе. Для англичан турниры - нечто вроде отдыха".

Мы встретились на террасе для игроков на турнире Qatar Telecom German Open, который Кузнецовой было суждено покинуть в третьем круге. На "Ролан Гарросе" спустя несколько недель она дошла до полуфинала, но была побеждена своей соотечественницей Динарой Сафиной. На этой неделе, находясь в высшем посеве на турнире Eastbourne International Women's Open, который проводится на травяном покрытии, она неожиданно вылетела во втором круге, побежденная восходящей звездой из Дании Каролин Возняцки. Ничто из вышеперечисленного не является добрым предзнаменованием для Уимблдона, где Кузнецова, которая в нынешнем году относится к четвертому посеву, никогда не поднималась выше четвертьфинала. Но она русская, а русские, как нам известно, сделаны из закаленной стали. Вдобавок Кузнецова родом из семьи, отличающейся целеустремленностью. Ее отец, Александр Кузнецов, - один из лучших в мире тренеров велосипедистов, а к числу его самых талантливых учениц принадлежала мать Светланы, Галина Царева, шестикратная чемпионка мира, установившая 20 мировых рекордов в велогонках. Николай, старший брат Светланы, завоевал серебряную медаль в командном зачете на Олимпиаде-1996. Она родилась, чтобы соревноваться.

Но соревноваться в велогонках, а не на теннисном корте. "Мой папа был очень суровым тренером, - поясняет она. - Он не хотел, чтобы его ребята на гонках заводили романы, поэтому предпочитал тренировать одних мужчин. Когда я подросла, он задумался над тем, не открыть ли снова группу для женщин, но потом сказал: "Нет, займись чем-нибудь другим". И пошутил: мол, теннис приносит больше денег. Но это была шутка: деньги никогда его не волновали, он интересовался только результатами".

Подходит официант. "Пожалуйста, воды без газа", - говорит она. Я заказываю то же самое. "Тогда лучше возьмите тот бокал, этот для шампанского", - рекомендует она мне. А затем с улыбкой добавляет: "Но может быть, вы предпочитаете шампанское? Если хотите шампанского, я вам закажу".

Кузнецовой всего 22 года - через неделю, отсчитывая от сегодняшнего дня, исполнится 23 - но она держится так уверенно, как будто намного старше. Возможно, это дают богатство и слава; правда, их плодом также может быть высокомерие, но никакого высокомерия у Кузнецовой незаметно. Собственно, в теннисном мире трудно найти человека, который сказал бы о ней что-то дурное, а американские журналисты путем голосования избрали ее теннисисткой, которую приятнее всего интервьюировать; она человек сердечный и общительный.

Первый раз она взяла в руки теннисную ракетку в 7 лет, когда жила в Санкт-Петербурге. Ее родителям сказали, что играть на высшем уровне она уже не сможет - слишком поздно начала заниматься, но отец не посчитался с этими прогнозами. В 13 лет Кузнецова переехала в Испанию, где ее отец руководил тренировочной базой велосипедистов, и стала заниматься в академии Санчес-Касаля в Барселоне - спортивной альма-матер Энди Мюррея. "В Испании я так быстро стала совершенствоваться, что решила там остаться, - говорит она. - В 16 лет я стала первой ракеткой мира среди юниоров и начала выступать то на юниорских, то на женских турнирах".

А каким ей запомнился Мюррей в подростковом возрасте? "Я узнала его сначала как человека, а не как игрока, и это к лучшему. Он хороший парень, тихий, домосед. Теперь я знаю его и как теннисиста, он очень хорошо играет, но простор для совершенства еще очень большой. Я ему не судья, но ему следует усиленно работать". Мы в Великобритании поверили, что Мюррей вот-вот победит в каком-нибудь турнире "Большого шлема", но так ли это? "Меня это не удивит, - говорит Кузнецова. - Но это случится не сейчас. Может быть, попозже".

Кумирами самой Кузнецовой в отрочестве были звезды мужского, а не женского тенниса. "В моей комнате висели плакаты с Маливеем Вашингтоном, Марсело Риосом и Кафельниковым. Это очень странно, но именно они мне нравились. Позже я стала большой фанаткой Сафина. Я прямо вздыхала (она переходит на восторженный девичий тон): "О-о-о, Марат!". Мне казалось, что он такой хорошенький".

Кстати, о хорошеньких россиянах и россиянках - не поговорить ли нам о Марии Шараповой? Правда, на турнирах не все считают ее такой уж хорошенькой или, вообще говоря, такой уж русской. Почему, спрашиваю я Кузнецову, ее саму соотечественники считают не менее русской, чем blinis, а Шарапову - такой же русской, как мороженое "Ben and Jerry's"? В конце концов обе они покинули Россию в подростковом возрасте и выросли в других странах.

"Да, - говорит Кузнецова, - но я о ней ничего не могу сказать. Я люблю выступать за Россию. А она - не знаю. Она мало бывает в России".

"Она вам симпатична?"

Краткая, симптоматичная заминка. "Я нормально к ней отношусь. Я со всеми в хороших отношениях. Она не из тех, кто во время турниров много общается с другими, но, думаю, она хороший человек".

Я прошу Кузнецову выразить словами ее чувства к матушке-России. Ее глаза блестят: "Когда я приезжаю туда, мне кажется, что я не хожу, а летаю, серьезно. Это невероятно. Я не могу объяснить, откуда берется это чувство. Если есть возможность пообщаться с русскими, я всегда за нее хватаюсь. Мне нравится слушать, как русские разговаривают, а в России - ходить на рынок и покупать русскую еду. У меня есть квартира в Монте-Карло и дом в Испании, но я и в Москве хочу купить себе квартиру. Я очень скучаю по родине, и каждый раз, когда я достигаю успеха, мой тренер говорит: "Езжай в Москву". Он знает, как для меня это важно. Когда я была моложе, в Испании я считала часы - не могла дождаться возвращения в Москву. Теперь я этого не делаю. Такова уж моя жизнь. Не знаю, смогла бы я там находиться по 12 месяцев в году. Но я, как говорится, больна Россией".

Я говорю, что мне живо представляется, как она сидит в Монте-Карло и плачет над романом Достоевского. Она смеется: "Достоевского и Толстого я читала по школьной программе. Теперь больше читаю русские журналы. Я очень интересуюсь политической жизнью в России. Я хочу узнать побольше, и, возможно, мне удастся как-то помочь делу".

Значит, передо мной, возможно, сидит первая женщина-президент России? Я жду, что она опять засмеется, но она смотрит серьезно: "Нет, это слишком".

Она отхлебывает из стакана воду без газа. На заднем плане, на террасе для игроков, начинается какой-то ажиотаж - вокруг Серены Уильямс толпятся фотографы. "Говорят, вы с Сереной дружите", - замечаю я. "Да, мы переписываемся по СМС. Иногда куда-нибудь ходим вместе. Я очень уважаю африканцев. Мне кажется, в прошлой жизни я была чернокожей, так как меня очень тянет к африканской культуре. Я говорю Серене, что хочу иметь волосы, как у нее, заплетать африканские косички. Она надо мной смеется - говорит, что все мы мечтаем о том, чего у нас нет. Она учит меня сленгу и показывает танцы, - радостный смех. - Но я не могу трясти всем телом, как это делают африканцы".

Ее приятельница Серена, добавляю я, кажется, много отвлекается от тенниса: ее тянет в мир моды, она выступает как манекенщица, как актриса и так далее. Но, по крайней мере, Серена вернулась в теннис, в отличие от Анны Курниковой, соотечественницы Кузнецовой. Кузнецова, наверное, неодобрительно смотрит на теннисисток на подиуме?

"Нет, ничего подобного. Я не собираюсь выпускать собственную коллекцию одежды, но эти коммерческие затеи могут идти на пользу теннису. В России теннис начал развиваться после того, как к власти пришел Ельцин, так как он очень любил этот спорт и много помогал ему. Затем появилась Курникова и сделала теннис еще популярнее. Это было здорово. Кроме того, очень трудно, когда ты вначале не имеешь ничего - а так было со всеми русскими игроками - а потом становишься этаким королем или принцессой...".

Видимо, Кузнецова хочет сказать, что от всеобщего внимания может закружиться голова, но с ней это вряд ли случится, даже если, наперекор своим неудачам в последнее время, через две недели она поднимет над головой Тарелку Винус Розуотер (главный приз Уимблдонского турнира для женщин). А Кузнецова полагает, что это ей по силам. "Это не мое любимое покрытие, но однажды я наверняка смогу это сделать. На Центральном корте меня охватывают особенные чувства, точно в каком-то храме. Может быть, тут больше подходит слово "традиция", но мне кажется, что Уимблдон - это как религия". И с щедрой примесью русского православия.