Иностранная пресса о России и не только

Приоритетная задача внешней политики Запада - это больше не борьба с терроризмом, а старания приручить новый великодержавный национализм и заставить его служить идеалам демократии

Как сказал Джордж Оруэлл, профессиональный спорт - это война минус стрельба. В таком случае Олимпиада в Пекине была мировой войной, которую выиграли то ли Соединенные Штаты, как они сами полагают (заняв первое место по общему количеству медалей), то ли Китай, как единодушно считает весь остальной мир (китайцы - первые по количеству золотых медалей).

Олимпиада была товарищеской битвой между Великими Державами, отражающей перемещение мирового богатства и мощи с Запада на Восток. За пределами стадиона "Птичье гнездо" происходит еще более тревожная конкуренция идей. В нынешнем веке на сцену уже вырвались две угрозы существованию людей на всей планете - терроризм и глобальное потепление. А еще появились нувориши-автократии - Китай, Россия и страны Персидского залива - которые без нигилизма, свойственного терактам 11 сентября, или апокалиптических прогнозов, вытекающих из климатических изменений, бросают вызов не только легитимности, но и притягательности демократического либерализма западного типа.

За те же две недели, пока длилась Олимпиада, Россия вела с Грузией настоящую войну и одержала победу, а вчера пригрозила перекрыть НАТО доступ в Афганистан через территории, контролируемые российскими властями. Инвестиционное управление Абу-Даби, которое уже спасло американского банковского колосса Citigroup, потихоньку двинулось к приобретению ключевой доли в корпорации Daimler. А Барак Обама окончательно решил выбрать своим кандидатом в вице-президенты сенатора Джо Байдена, преимущественно благодаря его авторитету во внешнеполитических вопросах.

Возможно, этот выбор окажется иронией судьбы, ибо внешнеполитический опыт Байдена окажется почти неприменимым. Ибо в противостоянии с новыми автократиями следующему президенту США придется тягаться с политико-философскими учениями, которые куда труднее высмеять, чем общемировой джихад, которые намного более способны подорвать западную модель либеральной демократии, с 1945 года лежащую в основе процветания свободного мира.

Автократы - прежде всего Ху Цзиньтао и Владимир Путин - процветают за счет того, что предлагают гражданам своих стран кардинальный рост личного богатства взамен на политическую покорность. Попутно они опровергли западные предсказания, гласившие, что тяга к демократии имеет массовый характер.

В результате почти 2 млрд человек получили, в том числе, тщательно раздуваемый национализм наподобие продемонстрированного в Пекине и бремя многочисленного и коррумпированного государственного аппарата. Для западных демократий усиление автократий сулит еще больше беспокойства. Оно срывает бесчисленные усилия достичь в ООН и всех прочих организациях просвещенного консенсуса по проблемам, разрешить которые можно надеяться только путем международного сотрудничества. Жертвы этих проблем - от Зимбабве до сектора Газа, от Грузии до Дарфура - занимают доминирующее место в выпусках новостей.

В январе 1991 года первый президент Буш, выступая в Овальном кабинете с обращением к американской нации, заявил, что крах советского коммунистического режима дает нам шанс "создать для нас и грядущих поколений новый мировой порядок; мир, где поведение государств будет предопределяться законами юридическими, а не законом джунглей". На следующий год Фрэнсис Фукуяма возвестил о конце истории, наступившем с победой демократии и свободных рынков в холодной войне. Шанс, воспетый Бушем-старшим, пока не использован, а Фукуяма, как оказалось, был кругом неправ. История вернулась, причем в еще более лютой форме: началась ее новая глава, в которой западные демократии в широком понимании - включая большую часть Южной Америки и Тихоокеанского побережья - должны взять верх в ряде самых основополагающих споров о свободе, народном представительстве и правовом государстве, споров, которые начались сызнова.

Западные потребители даже слишком хорошо понимают, какую роль в новом новом мировом порядке играет структура их трат. Резкий рост мирового спроса на энергоносители вознес цену барреля нефти с 16 долларов в 2001 году до 115 долларов сегодня, причем прогнозируется, что, как минимум, еще 5 лет предложение будет ограничено, а цены станут колебаться в диапазоне 120-140 долларов. В результате резко возрастут фонды суверенного богатства нефтедобывающих стран, прежде всего России и стран Персидского залива, - с нынешних 3 трлн долларов до 15 трлн к 2015 году.

Экономический рост в Китае и Индии наверняка продолжится. Инфляция, в значительной мере подпитываемая спросом на продовольствие и энергоносители на отечественном рынке этих же стран, замедлит темпы роста, ныне выражаемые двузначными цифрами, - темпы, которые уже спасли от нищеты сотни миллионов жителей в этих двух государствах. Но ориентация экономики на экспорт (в случае Китая укрепляемая контролем государства над обменным курсом валюты) повлечет за собой дальнейшие общественные преобразования в этих странах. Согласно одному из прогнозов, к 2020 году численность среднего класса в Китае увеличится семикратно - возникнет новый социальный слой, 700 млн человек, обеспечивающие бурный спрос на автомобили, бензин и стройматериалы.

К тому же году средний класс в Индии будет насчитывать, возможно, более 500 млн человек, причем все его взрослые представители будут иметь право голоса. Успешное слияние демократии и экономического роста на Индостанском субконтиненте подтверждало аргумент, что в других регионах движение к процветанию неизбежно повлечет за собой массовые призывы к демократии. Сейчас этот аргумент выглядит шатким как никогда.

Самое впечатляющее среди "новых богатых" государств - ОАЭ - диверсифицировало свои инвестиции таким образом, что любой капиталист был бы в восторге. Дубай - это город превосходных степеней сравнения: самое высокое здание в нем будет достроено только через год, но оно уже самое высокое в мире. Абу-Даби действует в том же духе - тратит только на туристические объекты и дворцы конгрессов 200 млрд долларов разом. ВВП стран Персидского залива, вместе взятый, вскоре обгонит ВВП Китая, и западные транснациональные компании, что логично, спешат завоевать свою долю рынка на новом Ближнем Востоке. Но намерения ОАЭ как глобальных инвесторов остаются неясными, а их тяга к демократии минимальна.

В России Путин воспользовался семилетним периодом нефтяного бума, чтобы погасить внешний долг, существовавший с советских времен, и скопить золотовалютные резервы суммой в 480 млрд долларов. Из этих денег легко профинансировать его образцово-показательный проект, призванный рекламировать новую Россию, - зимние Олимпийские игры 2014 года в Сочи. Но путинская "управляемая демократия" - пародия на реальную, а верховенство закона, обещанное Путиным и его преемником, в реальности отсутствует.

Пусть Олимпиада в Китае действительно обошлась в 40 млрд долларов, но эта сумма не составляет и 1% от той, которую Пекин сейчас вкладывает в инфраструктуру в масштабах всей страны. Бюджет Олимпиады кажется мизерным и по сравнению с почти 500 млрд долларов, которые Китай держит в государственных облигациях США. Многие в Вашингтоне надеялись, что спустя 19 лет после событий на площади Тяньаньмэнь в Китае поднимется поощряемая ими новая волна демократического движения и на сей раз сметет все на своем пути. Вышло наоборот: китайское "однопартийное капиталистическое чудо" служит подпоркой для финансовой системы США.

Ах, если бы автократы всегда совершали только благодеяния. Министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибэнд с самого вступления в должность пытается убедить Пекин, а теперь и Москву, в преимуществах присоединения к западной "системе, живущей по правилам". Ничего не получается. Среди самых ранних примеров тому - отказ Китая прекратить поддержку суданского президента Аль-Башира и зимбабвийского лидера Мугабе. А несогласие России уважать государственные границы Грузии и придерживаться буквы недавних соглашений о прекращении огня - лишь самый свежий образчик.

Во всех этих случаях ответом на инициативы Милибэнда было игнорирование правил, которых придерживается британский министр, - особенно тех правил, которые освящены глобальными институтами под руководством США, созданными в 1940-е годы - игнорирование в угоду национальным интересам, понимаемым весьма узко. Министр иностранных дел России Сергей Лавров изъяснялся более высокопарно, упоминая о "среде для реальной конкуренции идей" внешней политики, но результат тот же самый: деятельность Совета Безопасности ООН парализована, так как Россия и Китай, накладывая вето, только за июль сорвали многосторонние инициативы по вопросам Грузии и Зимбабве.

Ситуация, когда автократии становятся все увереннее в себе, не пророчит ничего хорошего молодым демократиям в их сферах влияния - от Грузии и Украины до Индонезии. Не полезна она и для прочных инициатив мирного урегулирования в Кашмире и на Ближнем Востоке или для какого-то нового международного кризиса, улаживать который придется единодушно - будь то вопрос о сохранении демилитаризованного статуса Северного Ледовитого океана, нейтрального статуса Антарктики или безъядерной зоны в космосе.

Но ни кандидатам в президенты США, ни европейским лидерам не следует отчаиваться. Сочетание либеральной демократии с приверженностью свободному рынку остается самой гуманной, но и самой сильной формой государственного управления изо всех доселе изобретенных человеком или государственным деятелем. И Китай, и Россия, и страны Персидского залива обязаны этой форме управления своей новообретенной мощью, причем их правящие элиты страдают фундаментальным дефицитом легитимности, делающим их уязвимее, чем кажется со стороны.

Еще не поздно ограничить новые автократии узами систем, основанных на правилах, но эти системы нуждаются в модернизации, которой западные правительства не должны заниматься в одиночку.

Китай, Россия и страны Персидского залива обогатились благодаря разнице между низкой себестоимостью добычи нефти и ее высокой продажной ценой. Осмелели благодаря тому, что считают социальной дисфункциональностью, экономической нестабильностью и внешнеполитической надменностью Запада. Движение истории в сторону глобальной демократии - а вместе с ней и к идеалу "мирового сообщества", которое сообща справлялось бы с общими угрозами - рискует застопориться. Кто бы ни победил на президентских выборах в США - Барак Обама или Джон Маккейн - следующее поколение западных лидеров столкнется с новым новым мировым порядком.